С одной стороны выглядит смешно, а с другой стороны как-то неловко выдавать после первой встречи, мол, дорогая, я весь твой, со всеми потрохами и грязным бельем. Ему страшно, потому что это человек, который в первую очередь не верит в джедаев, в настоящее Добро (потому что джедаи не являются истинным добро), в настоящее Зло (потому что иначе это он сам), в Ревана, в идеалы (без большой буквы, идеалы и без того большие). А после встречи с Изгнанницой он искренне поверил в любовь, в после этой встречи он поверил в избавление от грехов, в превращение Аттона (убийцы, лжеца, труса) в другого человека (смелого, милосердного, честного). Но поскольку он трус и ему страшно это признавать это даже себе, как же может он показать это кому-либо другому?
Изгнанница не просто любовь его жизни, Изгнанница судья и ангел-спаситель. Если скажет прыгать в бездну, Аттон прыгнет. Если скажет перейти на Темную Сторону, перейдет. И разве не жутко знать, что другой человек имеет над тобой столь большую власть? Рассказать, признать это - означает отдать остатки контроля над собой и отныне вилять хвостиком и слушаться каждого слова. Не то чтобы в конечном итоге он не слушался каждого слова, но хотя бы не вилял хвостиком чересчур усердно.